Годы молодые с забубенной славой,
Отравил я сам вас горькою отравой.
Где ты, радость? Темь и жуть,
Грустно и обидно.
В поле, что ли? В кабаке?
Ничего не видно.
Припев:
Я не знаю: мой конец близок ли, далёк ли.
Были синие глаза, да теперь поблёкли.
Были синие глаза, да теперь поблёкли.
Руки вытяну и вот — слушаю на ощупь:
Едем… кони… сани… снег… проезжаем рощу.
А ямщик в ответ одно:
«По такой метели
Очень страшно, чтоб в пути
Лошади вспотели».
Припев:
Я не знаю: мой конец близок ли, далёк ли.
Были синие глаза, да теперь поблёкли.
Были синие глаза, да теперь поблёкли.
«Ты, ямщик, я вижу, трус. Это не с руки нам!»
Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.
Бью, а кони, как метель,
Снег разносят в хлопья.
Вдруг толчок… и из саней
Прямо на сугроб я.
Припев:
Я не знаю: мой конец близок ли, далёк ли.
Были синие глаза, да теперь поблёкли.
Были синие глаза, да теперь поблёкли.
Встал и вижу: что за чёрт —
Вместо бойкой тройки…
Забинтованный лежу на больничной койке.
И заместо лошадей
по дороге тряской
Бью я жесткую кровать
Мокрою повязкой.
Припев:
Я не знаю: мой конец близок ли, далёк ли.
Были синие глаза, да теперь поблёкли.
Были синие глаза, да теперь поблёкли.
На лице часов в усы закрутились стрелки.
Наклонились надо мной сонные сиделки.
Наклонились и хрипят:
«Эх ты, златоглавый,
Отравил ты сам себя
Горькою отравой.
Припев:
Мы не знаем: твой конец близок ли, далёк ли.
Синие твои глаза в кабаках промокли».
Синие твои глаза в кабаках промокли».
И я не знаю: мой конец близок ли, далёк ли.
Были синие глаза, да теперь поблёкли.
Были синие глаза, да теперь поблёкли.